Общественно-Политическая газета Ленские ВЕСТИ г.Усть-Кута и Усть-Кутского района.
lv.ust-kut.org

В нашей газете всегда есть место для публикации воспоминаний читателей. Пусть и на несколько номеров газеты эти воспоминания растянутся, но, согласитесь, не так уж и много у нас публикаций на тему взаимоотношений человека с тайгой.
     И не важно, что короткие рассказы В. Павловича из Янталя изначально не относятся к Усть-Кутскому району. Тайга ведь не «районирована». В заключение своих рассказов-былей автор сказал: «Тайга есть тайга».
     Прочитайте, это интересно.

Экстрим по-таежному

Перебирая старые интересные вырезки из газет, я наткнулся на советы грибникам и ягодникам, напечатанные в 1997 году журналистом Владимиром Владимировичем Тихомировым в «Ленских вестях» под названием

«В экстремальной ситуации». Мне вспомнились несколько случаев, произошедших в тайге со мной, знакомыми, сослуживцами, и что из этого получилось.

Решил написать об этом, приведя несколько небольших былей.

Как брусничку собирали

В 1952 году на станции Турма Братского района был открыт леспромхоз, который должен был снабжать лесом строительство нефтеперерабатывающего завода в г. Омске. На открытие ЛПХ и для дальнейшей работы из «Омскстроя» была направлена группа ИТР, в составе которой был и я.

Обосновались, прибыли рабочие (заключенные), открылось два лесозаготовительных участка. На второй ЛЗУ, который находился в 10 км от станции Турма, я был направлен на работу. К осени из Ангарска ко мне переехали родители, и я, по их просьбе, иногда ходил по грибы и ягоды, на рыбалку (в р. Талейке было много рыбы, особенно налимов).

В сентябре мы втроём – технорук участка, мастер и я - решили сходить по бруснику на круглую высокую гору, поросшую сосняком, где был брусничник. Напрямую – километра четыре. Но это – напрямую. А по дороге – около 10 километров.

Пошли часа в два дня, а пока дошли, поднялись к вершине, было уже начало пятого.

Брусники было много, но пока набрали её вручную, без совков по ведру, солнце зашло за горизонт и стало темнеть, да ещё и тучи появились. А прямо, через низину, так манил электрический свет посёлка, что кто-то из нас сказал:

- А что? Махнём прямо, тут ходу-то около часа; чернолесья не видно, одни берёзки.

И мы двинулись, ведь впереди у нас был ориентир - огни посёлка.

Пройдя с километр от горы, попали на кочкарник и чем ближе к посёлку, тем хуже; между кочками появилась вода, а тут ещё стал накрапывать дождь. Стемнело.

Спустившись в низину, огни посёлка потеряли и попали в сплошной кочкарник, перестали слышать работу дизельной электростанции посёлка... Спотыкаемся на каждом шагу, между кочками – вода. Толчёмся по болоту среди кочкарника.

Костёр развести? Всё мокро, сами – насквозь, спички размокли. И так – часов до двенадцати ночи, о кочки наломали себе ноги, устали и решили ждать утра. Ну, не могли понять, куда идти? Холодно, сидим на кочках, дрожим, клянём себя за эту «прямую» дорогу, размахиваем руками, приседаем, чтобы согреться. И так вот – около четырёх часов: низина, темнота, дождь, сплошная глушь. И вдруг... Вы не поверите: совсем почти рядом: «Ку-ка-ре-ку»!!! – петухи запели. Кинулись на крики петухов: и речка рядом, и жильё, а здесь недалеко и от дома! Вот так нам обернулась наша самоуверенность и беспечность.

«Шлёп, да шлёп...»

В 1954 году меня призвали в ряды Советской Армии, демобилизовался в августе 1957 года. За время моей службы леспромхоз разросся, заключенных убрали, рабочие – по найму. «Родной» второй лесоучасток ликвидировали, всё сосредоточили на станции Турма, а мои родители переехали туда. Впрочем, сейчас речь не об этом.

Муж моей тётки Иван Попов позвал меня поохотиться на уток в верховья

р. Вихоревка, на большие плеса. И было это где-то около десятого сентября.

Собрались, прошли со всем снаряжением километров пятнадцать, обосновались на ночь на берегу Вихоревки в большом шалаше, загороженном с трех сторон (открытой стороной к реке).

Неплохо устроились: до реки метров пять: тихое, неглубокое плесо шириной метров пятнадцать, а на той стороне песчаный бережок, кусты тальника, ельник... А на нашем берегу – огромные ели, под кронами которых мы и устроили наш шалаш.

Ночь наступила тёплая, хотя небо затянуло тучами. Дождя не было. Как полагается, развели костер, ужин приготовили, выпили по 100 грамм, разлеглись на мягкой сухой подстилке и...о том, о сём часа четыре проговорили.

Договорились часов в пять пойти на большие плеса, где водилась и шла с севера перелетная утка. И уснули...

Мой организм до сих пор обладает «биологическими часами»: точно просыпаюсь в намеченное время. Но... «часы» меня в этот раз подвели. Проснулся раньше по непонятной причине. Взглянул на светящиеся стрелки часов: без пяти минут три ночи. Кругом тихо, темно, чуть светятся угли костра...

И вдруг слышу, по плесу к шалашу: «Шлёп, шлёп, шлёп». И снова тихо.

Встревожился, взял рядом стоящее ружьё, заряженное патронами с пулями... Снова слышу: «Шлёп, шлёп, шлёп». Снял ружьё с предохранителя и толкнул Ивана.

- Что? – спросил он.

- Тихо, слушай! – прошептал я.

Направив в сторону плёса ружьё, я ждал. Темно, ничего не видно, а тишь такая!

И опять: «Шлёп, шлёп, шлёп»

Иван вскочил, схватил своё ружьё, а по плёсу – шлёп, шлёп, шлёп. Потом - шум тальника, и все затихло.

У Ивана был фонарик (лежал в рюкзаке), достали, посветили. Но что увидишь? Хватились: а где Иванова собака по имени Мальчик? Нашли его с другой стороны шалаша: спит, даже похрапывает.

Иван толкнул его ногой, а Мальчик с такой обидой посмотрел на нас: «Сплю, мол, что меня пинать? В чём я провинился?».

На плесах утки не было, так что охота не удалась, влёт сбил одного чирка, да и того всего изрешетил. Вернулись к шалашу. А попутно на песке увидели огромные следы медведя.

Это и был «шлёп, да шлёп». И пёс Мальчик спал. Ну, не курьёз? Повезло нам, что медведь нашим временным « жильём» не заинтересовался.

(Продолжение следует)

Идёт загрузка...

Данную страницу никто не комментировал. Вы можете стать первым.

Ваше имя:
Ваша почта:
	Размер 1 2 3 4 5 6 7
Комментарий:
Введите символы: * Обновить