На конкурс: "Поклонимся великим тем годам..."

Пропали без вести?
Нет, отдали жизнь за Родину

Четверо моих родственников на фронтах Великой Отечественной пропали без вести. Причем, ни на одного из них не было получено официального извещения. Люди просто пропали, исчезли бесследно, будто и не было их на Земле. Не желая смириться с этим и занимаясь составлением своей родословной, я попыталась выяснить их судьбу. Запросы в Министерство обороны ничего не дали: в картотеках учёта военных потерь мои родственники не значились ни среди убитых, ни среди пропавших без вести или попавших в плен. Но в результате двухлетней работы с архивами удалось прояснить отдельные эпизоды их военной биографии.

От моего дяди — Николая Петровича Трофимова осталась лишь фотография, датированная декабрем 1940 года с указанием места службы — Биробиджан, с. Бабстово. Эта надпись и помогла определить дивизию, в которой проходил службу Николай Петрович. Из Российского государственного военного архива мне сообщили, что в 1939-1940 годах в с. Бабстово стояла 34-я стрелковая дивизия. В Центральном архиве Министерства обороны РФ продолжали утверждать, что не имеют никаких сведений о моём дяде. Однако выяснилось, что в архиве есть учетно-послужная карточка младшего лейтенанта Н.П. Трофимова, уроженца Иркутской области. Можно было запросить её копию из архива, но ответа пришлось бы ждать год, а то и два. Поэтому я вышла на форум сайта «Soldat.ru». Там есть бескорыстные добровольные помощники в поиске бойцов минувшей войны. И один из них — Алексей Викулов, регулярно работающий в ЦАМО, согласился мне помочь. Уже через неделю я получила фотокопию учетно-послужной карточки, а затем — приказа о назначении дяди командиром роты и донесения о потерях дивизии в январе 1943 года, где среди раненых офицеров значился Николай Петрович.

Из собранных мною документов я узнала, что брат моей матери был призван Усть-Кутским РВК в сентябре 1939 года. На действующий фронт попал в апреле 1942 года, будучи сержантом. Затем закончил ускоренные курсы младших лейтенантов и был назначен командиром роты стрелкового полка стрелковой дивизии 60-й армии Воронежского фронта. Этот полк с 28 июня 1942 года по 25 января 1943 года стоял на защите г. Воронежа. И вот что сообщает одна из оперативных сводок: «Утром 24 января 1943 года началась Воронежско-Касторненская наступательная операция… В районе Воронежа шли тяжелые и кровопролитные бои. 25 января г. Воронеж был освобожден от немцев». А 26 января 1943 года младший лейтенант Трофимов Николай Петрович был ранен в районе дер. Озерки Бутурлиновского района Воронежской области, о чём свидетельствуют списки раненых офицеров дивизии». К сожалению, больше никаких сведений о нём не удалось найти ни в ЦАМО, ни в архиве военно-медицинских документов. Можно только предположить, что медсанбат или госпиталь, куда доставили раненых, попал под обстрел или бомбёжку. Вместе с бойцами были уничтожены и все документы.

Другой мой родственник: брат бабушки — родом из с. Орлинга Усть-Кутского района. Когда началась война, он находился в Красноярском крае. С военкоматов Красноярска я и начала поиск. Семь полученных ответов были отрицательными, а когда надежда найти сведения о солдате стала таять, получила, наконец, сообщение из Кировского военкомата г. Красноярска. В нём говорилось, что в 1946 году, на основании послевоенных донесений о не вернувшихся с войны солдатах, жене И.А. Нещерикова выдано извещение о пропаже его без вести в феврале 1944 года. А в электронной версии Книги Памяти Красноярского края я нашла запись о Нещерякове Иннокентии Александровиче, пропавшем без вести в феврале 1944 года. И фамилия была указана не точно, и отчество не то, но что-то подсказывало, что это может быть как раз тот человек, сведения о котором ищу.

Я запросила адрес редколлегии «Книги Памяти» и обратилась туда. Результат превзошёл все мои ожидания. Заведующая народным музеем «Память» школы № 19 г. Красноярска, руководитель поискового отряда С.С. Аксельрод прислала мне копии двух документов, связанных с послевоенным поиском Нещерикова Иннокентия Алексеевича, уроженца с. Орлинга Усть-Кутского района Иркутской области. Однако сведения, содержащиеся в документах, были противоречивы: указывались два разных военкомата и разное время призыва. Пришлось делать запросы в оба военкомата. В результате выяснилось, что на фронт Иннокентий Алексеевич был призван Удерейским РВК Красноярского края в октябре 1941 года. Был зачислен он в 661-й отдельный саперный батальон 378-й стрелковой дивизии, формировавшейся в то время в г. Ачинске Красноярского края. А 18 декабря 1941 года дивизия прибыла на фронт и вошла в состав 59-й армии Волховского фронта, которая вела бои за Ленинград.

Регулярно заходя на сайт Министерства обороны РФ «Memorial.ru», на котором выложен обобщённый банк данных о погибших и пропавших без вести во время Великой Отечественной войны, я продолжала искать сведения о своих родственниках. Поначалу это было безрезультатно. Но банк данных этого сайта постоянно дополняется, и в сентябре 2009 года там появился документ, прояснивший судьбу моего двоюродного деда. Это было донесение о безвозвратных потерях 378-й стрелковой дивизии от 9 июня 1942 года. Под номером 33 в нём значился Нещериков Иннокентий Алексеевич, 1902 года рождения, уроженец с. Орлинга Усть-Кутского района Иркутской области, призванный Удерейским РВК Красноярского края, сержант, помощник командира взвода, сапёр 661 отдельного саперного батальона. Убит 8 февраля 1942 года. Похоронен в Чудовском районе Ленинградской области. Так стало меньше на одного пропавшего без вести, считавшегося таковым долгие 65 лет.

Ещё один наш родственник — двоюродный брат моей матери Семён Иннокентьевич Тарков — до войны работал на Осетровской судоверфи. На фронт был призван 1 ноября 1941 года, а последнее письмо от него жена получила в августе 1942 года. Долго ждала она на его возвращение, но не дождалась. Дважды после войны пыталась Прасковья Фёдоровна разыскать мужа через Усть-Кутский военкомат, но только в 1956 году по представлению Центрального бюро потерь получила извещение о его пропаже без вести, дающее ей право на получение пенсии по потере кормильца. Долгое время и в банке данных были только её анкеты-запросы. Но летом прошлого года я обнаружила на сайте именной список безвозвратных потерь начальствующего и рядового состава частей 24-й гвардейской стрелковой дивизии за 1943 год. Под номером 114 в нём имелась запись о Таркове Семене Иннокентьевиче, 1905 года рождения, уроженце д. Скокнино Усть-Кутского района Иркутской области. В ней говорится: «Красноармеец, стрелок, пропал без вести 27 января 1943 года в районе хутора Малая Западенка Багаевского района Ростовской области». В названном документе, кстати, — более четырехсот фамилий и такая резолюция: «Считать всех убитыми».

Не установленной пока остается судьба ещё одного моего дяди — Тарасова Михаила Николаевича. О нём сохранилась лишь запись в книге учёта призванных на фронт Усть-Кутским РВК: «Тарасов Михаил Николаевич, 1923 года рождения, рядовой, призывник, член ВЛКСМ, колхозник колхоза «Путь Ленина» д. Высоково Тарасовского сельсовета. Призван 3 августа 1942 года, направлен на ст. Оловянная, в/ч 7171». Больше никаких известий о нём родным не поступало, и запрос в ЦАМО пока остался без ответа.

Без вести пропавшими считались военнослужащие, которые отсутствовали в части по неизвестной причине и поиски которых в течение 15 дней не дали результатов. Но скорее всего солдаты, числящиеся без вести пропавшими, погибли при отступлении, при разведке боем или в окружении. Засвидетельствовать их смерть в силу разных причин было сложно. В число пропавших без вести входят и те, кто так и не доехал до фронта в попавшем под бомбежку эшелоне, а также взятые в плен и разведчики, не вернувшиеся с заданий, порою личный состав целых частей, других подразделений в том случае, когда они оказывались разбитыми и не оставалось командиров, которые могли достоверно сообщить «наверх», т.е. по инстанции, о конкретных потерях. И родственники многих фронтовиков до сегодняшнего дня ничего не знают об их судьбе. Такая неопределенность хуже во сто крат жестокой правды — правды о том, что они погибли, спасая Отечество. А люди, идя на смертный бой и погибая, верили, что их с благодарностью будут вспоминать потомки. Но, к сожалению, без вести пропавшие в большинстве своем так и остались безымянными.

Хорошо, считаю, сказала о них Елена Горева из Екатеринбурга:

«Порой у Вечного огня
Лежат цветы, как чья-то память.
Для неизвестного меня
Нельзя в помин свечу поставить.
Холодной утренней росой
Омыт окоп, приютом ставший,
Я — не погибший, не живой,
Один из… без вести пропавших».

Думаю, несправедливо называть тех, о ком пока нет сведений, без вести пропавшими. Они в большинстве своём, безусловно, отдали жизнь за Родину. И это должны знать, должны помнить их потомки, живущие по сей день в нашем городе.

Т. ПЕХТЕРЕВА,
уроженка Усть-Кута.

(ранее Т.В. Шаманова, заведующая отделом писем “Ленского коммуниста” в 1970-81 гг.)

альбина 2010-10-19 22:10:02

l да сколько пережили наши предки прошли такую страшную войну, вот и мой отец прошел через это пекло вернувшись с войны весь израненный искалеченный сибиряк с города усть-кута Караулов илья иванович 1922 года рождения, его уже нет давно в живых но жиает в нас его память - царство небесное ему мы его помни,