Отголоски войны

Мы идём по следам войны

"Будем память,
как книгу листать…"
М. Сурков.

Увековечить память воинов, погибших при защите Отечества, - одно из главных направлений деятельности поисково-исследовательского клуба "Эдельвейс". На протяжении 47 лет ребята и их родители ведут розыскную работу по многочисленным письмам родственников, которые, спустя десятилетия, не теряют надежды узнать о судьбе своих погибших, пропавших во время войны родных. Запросы приходят не только от жителей Иркутской области, их присылают из разных уголков нашей страны…
      Множество тайн хранят безымянные солдатские могилы. И те, что обозначены скромной пирамидой со звёздочкой, и те, что горбятся едва заметными холмиками, а в особенности те, что давно сравнялись с землёй, и только случай может привлечь к ним внимание путника.
      Если говорить словами поэта, то каждый из погибших был не только солдатом: "был он и мужем жене, и отцом своим малолетним ребятам…". А что знают они – жены, дети – о его судьбе, если солдат числится пропавшим без вести? Сколько же у нас в России семей, которые так и не узнали о судьбе своих не вернувшихся с фронта солдат?! Какой жестокой и безысходной оказалась эта казённая формулировка: "пропал без вести". Сначала она оставляла надежду: “а вдруг жив, вернётся…". Но минули десятилетия, и мало кто из пропавших без вести вернулся домой. Их больше, чем тех, кто считался убитым, а оказался жив. Но после похоронок слёзы родных рано или поздно высыхают, а вот пропавших без вести родные ждут и ищут до конца дней своих. Ожидание это долгое, безутешное… Горькая это приставка "про" (пал) без вести. На самом деле они не "пропавшие без вести", а "без вести павшие"…
      В очередной раз нашему клубу удалось установить место авиакатастрофы, гибели и захоронения ещё одного экипажа.
      "… 11 июля 1941 года в шести километрах северо-восточнее от станции Тёмная, при перелёте из Хабаровска в Укурей, на участке Хабаровск-Архара пропал ДБ-3Ф №52-10, выпуск 03.06.1941 г., завод №126 (Комсомольск-на-Амуре). Экипаж 10ДБАП 5 корпуса 10КА: лётчик, лейтенант Нестер Макарович Холохоленко; штурман, ст. лейтенант Иван Данилович Викулов; стрелок-радист, младший сержант Илья Иванович Мелехин; техник самолета, младший воентехник Василий Никитович Иваницкий…
      Группа в составе девяти самолётов вышла на межокружной перелёт по маршруту Хабаровск-Архара-Климовка-Тыгда-Рухлово-Могоча-Укурей. Весь маршрут шёл вдоль железной дороги. В районе станции Тёмная самолёт потерял скорость и вошёл в отвесное пикирование вверх колёсами. Лётчик был выброшен, но парашют не раскрыл. Все четыре человека похоронены в братской могиле на кладбище станции Ксеньевская Ксеньевского поссовета (справка председателя поссовета от 14.07.1941 г., схема места катастрофы)…".
      Чтобы сообщить о судьбе деда - Ивана Даниловича, штурмана этого самолёта, его внучке Татьяне Олеговне, нашему отряду пришлось связаться с метеоуправлением г. Иркутска, так как проживает Татьяна Олеговна в Преображенке, а связаться с этим населённым пунктом можно только по рации. Узнав о месте захоронения дедушки, Татьяна Олеговна испытала настоящий шок: много лет они проживали в Читинской области, где она работала начальником метеостанции на ст.Могоча, а ст. Ксеньевская, где могила Ивана Даниловича, находится совсем рядом. Но их семья 69 лет искала место авиакатастрофы, в которой погиб старший лейтенант Викулов, и место его захоронения… Жена штурмана - Катюша так и не узнала о том, что след её мужа был найден.

(Из книги Михаила Денискина
"Иркутск крылатый. Люди и самолёты войны")

"Лишь половина пути..."

Уложив детей, Катя убрала верхний свет, раскрыла окно и впустила ночь.

Было тихо-тихо. Ленивый дождик едва смочил землю. Зато дышалось свежо. И еще гуще пахла сирень. Где-то далеко простучал поезд - послал слабый гудок.

Чтобы не летели мотыльки, Катя задернула занавеску и зажгла настольную лампу.

Письмо к Ивану было для Кати серьезным делом.

Она начинала готовиться к нему загодя, еще на середине дня, в суете обычных забот уже чувствуя легкое волнение. Катя знала: наступит ночь, мир успокоится, и никто не помешает ей поговорить с любимым.

Но вначале следует все приготовить. Вот стопка листов (бумага куплена давно, с запасом, целая упаковка с надписью "почтовая"). Вот чернильница и ручка с новеньким пером. Фотографию Ивана нужно прислонить к лампе - чтобы он смотрел на Катю. А рядом надо поставить зеркальце: когда Катя писала, то переводила взгляд с Ивана на себя - так их разговор получался сердечным.

Теперь достанем письмо Ивана, которое пришло утром. Тогда Катя прочла его наспех, а теперь станет вчитываться, разглядывать каждую буковку, даже понюхает листок. Так хочется представить Ивана близко, услышать его голос, вспомнить запах.

А письмо - до обидного - такое коротенькое. Лентяй. Пишет почти без ошибок, но с препинанием не дружит. Катя улыбнулась: ладно, это все пустяки, главное - его слова и мысли...

11 июня Михайловка
Здравствуй, Катюша!
      Катюша твое письмо за 30.5 я получил и спешу дать ответ.
      Катюша только один месяц прошел, как мы расстались с тобой, только один месяц как мы не видим друг друга. Но мне, признать от чистого сердца, уже скучно, я так уже скучаю о тебе, что ни за какие дела не хочется браться и мысли работают и думают только о тебе, а о другом не лезут в голову.
      Скоро быть может я свыкнусь и примирюсь с тем, что тебя нет. Я уже рассчитываю когда и в каком месяце ты должна приехать, и я надеюсь, что к зиме ты конечно вернешься бодрой, здоровой.
      Катюша! Наверное ты меня будешь ругать за то, что я чемоданы оставил у тети Фени. 8.6 я был в городе и сказал там, чтобы она просушивала содержимое в чемоданах и оставил ей ключ. Чемодан с продуктами я раскрыл и разрешил тете пользоваться ими.
      Вот Катюша все, что я хотел написать. Привет: Маме, Павлику, Леше, Наде и ребятишкам. Остаюсь жив и здоров.
      Твой, тебя любимый Ваня.

И что тут ответишь?

Катя задумалась. Разве всего месяц прошел? А ей казалось - год.

И будто наяву увиделся приграничный городок, где служит Иван: в маленьких улочках - белая пена яблонь, черемухи, а в пене - розовая накипь цветущей вишни. Катя удивлялась, а Иван смеялся и рассказывал, что здесь, в Приморье, весна наступает внезапно, как воздушная атака: "Ночью вдруг что-то зашумит, будто лед на реке, а утром глядишь - снега уже нет и зеленые листочки раскрылись!"

Ивану дали недельный отпуск, и они сняли в городе квартиру у старенькой тети Фени. Целых семь дней! И ночей... Военных в городе было много. На Ивана никто не обращал внимания, и это Катю радовало, когда они гуляли под ручку. Зато на нее - тоненькую и стройную - смотрели с восхищением, а Иван хмурился.

Иван...

Почему ты стыдишься своей нежности, мой сильный мужчина? Почему ты всегда такой молчаливый?

Катино сердечко вдруг сжалось от жалости и любви...

Они познакомились на танцах. Катя еще училась, а Иван был курсантом авиашколы. На третий день знакомства она попросила: расскажи о себе. А он внезапно замолчал, а потом с каким-то веселым отчаянием сказал, что родом - из Волго-Вятского района, откуда точно - не знает, воспитывался в детском доме, и никого на свете у него нет, потому что - сиротка...

Он так и сказал "сиротка". И само это слово, такое серенькое и несчастное, никак не вязалось с обликом крупного парня, широкие плечи которого обтягивала военная гимнастерка. А через месяц был выпуск, и Иван по назначению уезжал на Дальний Восток (на самом деле какой Дальний, Катя скоро поймет по письмам, ожидание которых превращалось в мучение).

И тогда, у поезда, меж горячих слез и торопливых поцелуев, она шептала ему в ухо:

- Ты не сиротка! Слышишь меня? Не сиротка ты! Запомни это навсегда: не сиротка...

Иван был хорошим штурманом. Много летал, ему присваивали звания, ставили в пример. А Катя гордилась мужем издалека, с другого конца страны. Она родила Ивану детишек, которых он и видел-то всего несколько раз. И мечтали молодые люди, что еще немного нужно потерпеть, а тогда съедутся и будет у них свой дом...

Катя закончила письмо и погасила лампу. Уже светало. Чирикали воробьи. Смелая полоска зари мазнула по горизонту и там застыла. Надо хоть немного поспать: дети встают рано. Но сегодня суббота, день отдыха. А письмо на почту можно снести позже. Катя поцеловала фотографию Ивана и, почему-то вздохнув, поставила дату: 21 июня 1941 года...

Почта идет десять дней

Полное замечательных слов о любви, это письмо Иван получит. Но не ответит: летчикам переписку временно запретят. Он будет носить его в кармане, перечитывая по многу раз, даже попытается на ходу сочинять ответ. А потом его вызовут в штаб и дадут секретное задание...

Только чрезвычайные обстоятельства заставили воздушное командование послать в дальний и неизведанный путь одинокий самолёт. Требовалось выполнить разведку: пройдёт один, расскажет и покажет - тогда пойдут остальные.

В другое время - спокойное и благостное - прежде сто раз подумали бы: надо ли рисковать людьми и машиной? Но когда на страну напал враг, решения принимают быстро. На Дальнем Востоке скопилась крылатая техника, а на фронте ждут каждый самолёт. Отправлять на платформах по Транссибу – долго. Перегонять своим ходом над железной дорогой - намного быстрее.

Снова и снова командиры изучали карту. Россия велика, но если проложить маршрут по прямой, то перегонка пойдет намного скорее. Правда, возрастает риск: местность-то гористая, таежная и малолюдная. Но ведь у нашего бомбардировщика большой запас дальности полёта и живучести - это подтвердили беспосадочные перелеты еще до войны.

Экипаж готовился несколько дней. Петров уже имеет опыт полетов до Москвы - в нем никто не сомневался. Бортрадиста решили не брать: на счету каждый литр горючего, а радиосвязь может держать и штурман. Викулов - самая подходящая кандидатура: отличный штурман и к тому же - начальник связи эскадрильи.

Машину взяли с завода - новенькую, но уже облетанную. Пулеметы сняли. Заправили баки. Добавили продовольствия, спальники, палатку. У самолета поставили часового.

Итак, от Комсомольска до Красноярска - почти 3000 километров. Самолет с полной заправкой может покрыть 3 300 километров. Но расстояние серьезное: требуется подобрать промежуточный аэродром или подходящую площадку посередине маршрута. И тут вариантов не было: только Бодайбо. В случае чего только здесь можно совершить посадку. Связались с бодайбинцами: они готовы принять. Что ж, в путь?

Неудача. В последний момент Петров заболел. Его быстро заменил Холохоленко.

11 июля 1941 года дальний бомбардировщик ДБ-ЗФ (через несколько месяцев его переименуют в Ил-4) вылетел из Комсомольска-на-Амуре в западном направлении...

Извещение:
      "г. Хабаровск, 25 июля 1941 г.
      Уважаемая тов. Викулова.
      С прискорбием сообщаю Вам о том, что Ваш муж Викулов Иван Данилович погиб при исполнении служебных обязанностей.
      Он всегда и во всем был примерным командиром, честно и добросовестно служил своей РОДИНЕ, был до конца жизни преданным делу партии Ленина-Сталина.
      Военный комиссар ВВС Дальневосточного фронта бригадный комиссар Шимко".

Ответ из Центрального архива министерства обороны на запрос:

"17 декабря 1993 года.
В картотеке учета безвозвратных потерь офицерского состава значится: лейтенант Викулов Иван Данилович, 1913 г. рождения, место рождения не указано, начальник связи авиаэскадрильи 5 авиакорпуса, погиб при катастрофе 11.7.41 г., место захоронения не указано. Сведений о родственниках нет".

А вот строки из письма мне:

"...Бабушка давно умерла. Все, что осталось от деда - это единственная его фотография (тут ему 28 лет), пять писем к бабушке, "похоронка" и ответ на наш запрос из Подольского архива.
Пока была жива бабушка, она говорила: последний сеанс радиосвязи с самолетом был в районе Бодайбо. И еще говорила, что опытный пилот заболел, и его заменили другим. Называла фамилию: Холохоленко. Откуда ей это известно - не знаем. Можно лишь догадываться, что бабушка ездила в Хабаровск, в главный штаб, чтобы выяснить подробности...

За годы поисковой работы я привык общаться с моими героями. Бессчетно смотрю на фотоснимки. Вчитываюсь в письма и биографии. Бесконечно отслеживаю полетный маршрут. И знаю твердо: ничто никуда не исчезает. Не похоронены, не отпеты - маются их душеньки...

Мне передали копии пяти писем старшего лейтенанта Викулова. Последнее - своей любимой Катюше - он отправил за 11 дней до войны. А получил ли ответное от нее - не знаю. Здесь я написал: получил. И с тем письмом в кармане отправился в вечный полет.

И глядит на меня Иван Данилович, как через "плекс" своей машины - прямо. Не упрекает. Ничего не просит. Просто спокойно глядит.

Только мне снова неспокойно..."

* * *

Когда ребята из "Эдельвейса" приступили к поискам, то не знали даже марки самолёта, на котором разбился Иван Данилович Викулов. Делали запросы в военкоматы, госархивы МО, музеи. Выезжали для сбора информации в архив Гражданской авиации, Российский Государственный архив экономики, в Москву и Санкт-Петербург. В поиске нам очень помог бывший выпускник ИВАТУ г. Иркутска подполковник запаса, поисковик-архивариус Вячеслав Викторович Филиппов. Низкий поклон и слова благодарности этому замечательному человеку от родственников лейтенанта Викулова и нас, поисковиков "Эдельвейса". Теперь наша задача - найти родственников командира экипажа - Холохоленко и сообщить им место гибели и захоронения лётчика. Письмо-запрос от его племянницы пришло к нам ещё в 1994 году, но впоследствии её семья уехала из Иркутской области.
Наше главное дело - не дать забыть новым поколениям, кто и какой ценой выиграл самую страшную войну прошлого века, чьими наследниками мы остаёмся, чем и кем должны гордиться, о ком помнить…
На встрече поисковиков РФ "Отечество" нашему выпускнику Стасу Годунову его коллега, курский поисковик Олег Неверов, передал стихотворение, в котором всё от первого до последнего слова о тех, кто пал без вести:

Мозолят ноги нам военные пути,
Саднят ладони, пусть,
           ведь дело свято.
Ещё чуть-чуть, дружище, потерпи -
Полвека ждут безвестные
           солдаты.
Не нам писать историю, но всё ж,
Мы пересмотрим для себя
           хотя бы даты.
Ждать правды о войне
           нам невтерпёж -
В войну мы смотрим
           из-под лезвия лопаты.
И бьёт душа сквозь
           рёберный заслон,
Как рвёт рубашку старая граната,
Когда в раскопе чёрный медальон
Откроет имя неизвестного
           солдата.
Дороги наши и военные пути
Переплелись, как судьбы
           наших дедов.
Скорей бы всех незахороненных
           найти,
Да чтоб дожить до полной
           до Победы.