История верхнего Приленья

Зов предков

(Окончание. Начало в предыдущем номере)

- Отец с матерью жили на Аикте (в переводе ель). Это - эвенкийская деревня, расположенная в 25 километрах от Омолоя, - вспоминает Татьяна Алексеевна, унаследовавшая характерную эвенкийскую внешность, несмотря на то, что мама у неё русская, - и сейчас она сохранилась, правда, теперь несколько оставшихся домиков используются как охотничьи заежки. Почти все мои родственники, бабушка Вера, дед Борис по отцовской линии там жили. И я до 7 лет с ними.

- Расскажите о самых ярких впечатлениях детства, - обращаюсь я к ней. - Что вам рассказывали бабушка и дедушка о прошлом эвенков?
- Рассказывали, что сначала тунгусы занимались оленеводством. У каждого были олени. Вели кочевой образ жизни. Их стойбища располагались в долине реки Таюры. До 1928 года они собирались на Наяльде (в переводе хариус). Там у них стояли юрты. На оленях приезжали в Орлингу: были у них свои, только им знакомые тропы. Потом государство стало поддерживать эвенков. На Аикте было построено 11 домов и начальная школа. Я даже помню по рассказам старожилов, что в 1938 году первой учительницей была Надежда Михайловна Пуляева. Сначала были колхозы, потом - коопзверопромхоз, куда входили штатные охотники. Многие молодые тогда уехали из Аикты. Помню, как нас с бабой Верой переселяли оттуда, в году 1967, в Омолой. На вертолёте мы летели вместе с коровой!

Бабушка Вера умела всё. Занималась рукоделием, выделывала шкуры, расшивала унты. Соответственно учила всему и внучку. Кто из нас теперь вяжет? А у Татьяны на диванчике - разноцветные клубочки со спицами. Дед Борис сильно болел, плохо видел.

- Называл он меня не Таней, а Надей, - женщина опять погружается в воспоминания, - именем своей младшей дочки, которая сейчас живёт в Москве. Меня специально одевали ярко - во всё красное, чтобы он видел. Приходит домой и говорит: "Я привёл Надю". А меня к тому времени уже рядом нет. Бегать-то охота было! На Аикте дед и умер.

Мужчины, как добытчики, уходили надолго в тайгу, возвращались с пушниной, рыбой. Женщины в это время вели хозяйство, воспитывали детей. Как рассказала мне Татьяна Алексеевна, соболей на Аикту завезли только в 1961 году в специальных ящичках, а отстрел (только эвенкам по два соболя) разрешили в следующем году. Охотники из Аикты выходили в Омолой, где сдавали пушнину, мясо в заготконтору. Там и познакомились родители Татьяны. Зарегистрировались, потом на конях ездили по деревне.

- Вас, наверное, любили, баловали, как единственную в семье девочку? - интересуюсь я. Трещат поленья в печи. Это создаёт особый уют и соответствующее настроение.
- Да нет, такого я не помню, - отзывается хозяйка. - У эвенков не особо было принято выражать свои чувства. Правда, отец иногда, вернувшись с охоты, открывал большие мешки, раскидывал добытые шкурки и говорил: "Таня, бери, что хочешь!". А мне тогда ничего этого не надо было…

Потом девочка жила в интернате в Усть-Куте, продолжала учёбу (восьмилетку к тому времени в Омолое закрыли). Поступила в Улан-Удэнский сельскохозяйственный институт, приобрела специальность ветеринарного врача. Работала в Боярске. Там и встретила свою судьбу. Петра в то время отправили от "Холбоса", где работал крановщиком, на сенокос. Приглянулась ему девушка с немного раскосыми тёмными глазами и длинными шикарными чёрными косами. Как посмотрит строго, сердце заходится…

- Наверное, это была любовь с первого взгляда, - говорит Татьяна Алексеевна. - Ещё в детстве, глядя на отношения родителей, я твёрдо решила, что в моей семье так никогда не будет. У меня хорошая, дружная семья; между её членами - доверительные отношения.

Эвенки, выходя из тайги, привозили в деревню мясо, рыбу, пушнину, которые сбывали по дешёвке, иногда за литр водки. Пили они крепко. И отношения в семьях не всегда были безоблачными. В деревне уже знали, когда эвенки выходят, к тому времени запасались "горячительным".

Мы с Татьяной Алексеевной ещё долго рассматривали старые, уже пожелтевшие от времени фотографии. Она мне рассказывала о том, что бабушка с дедушкой, скорее всего, верили в богов и духов, знали эвенкийский язык, бабушка одевалась в очень красивый, расшитый бисером и кожей, кафтан, а уже её родители были православными, обрусевшими эвенками, как и она сама. Вспомнила, что в Омолое стояла небольшая церковь, куда многие ходили и ставили свечи.

В семье Мишариных три сына и маленький внук Даниил. Вместе с папой - Петром Викторовичем - они заядлые охотники и рыбаки, да и мама к рыбалке неравнодушна ещё с детства. В настоящее время Павел и Иван служат в армии, а Алексей, старшенький, на вахте. Хозяйка сетует, что в большой квартире остались совсем одни, но ведь это временно. Скоро опять соберутся все вместе за уютным семейным столом, потом поедут на рыбалку, на природу или в Омолой, в своё родовое гнёздышко. Все сыновья и даже внук, как утверждает Татьяна Алексеевна, унаследовали её, эвенкийскую кровь, соответственно и характер - волевой и сильный. Ещё не одно поколение им будут напоминать о себе гены предков. И звать на бескрайние Ленские просторы…

Вместо послесловия.

В области разработана ведомственная целевая программа "Социальное развитие коренных малочисленных народов Иркутской области на 2011-2013 годы", согласно которой семьям эвенков оказывается помощь в приобретении одежды, обуви, продуктов питания и лекарственных препаратов. Например, как рассказала мне специалист-эксперт предоставления мер социальной поддержки и государственных услуг управления министерства социального развития, опеки и попечительства Н.И. Селифанова, в 2011 году на материальную помощь эвенкам, которых зарегистрировано в районе 38 человек, было выделено 15 тысяч рублей. В 2008 году парень из эвенкийской семьи поступил в институт по существующей льготе. Так как у нас нет созданных родовых эвенкийских общин, обществ (в области зарегистрированы ассоциация малочисленных народов Севера “Родина” Катангского района и ассоциация “Тофалория” Нижнеудинского района), то все они живут разрозненно и редко обращаются за помощью.

Эвенки, живущие в нашем районе, имеют длительный опыт совместного проживания с русскими. Они - лучшие охотники и рыбаки. Люди, которые умеют бережно и трепетно относиться к Матушке - природе, беречь и приумножать её. Нам ещё многому у них надо учиться. Во благо ли было то, что коренное население в своё время “согнали” в колхозы, их детей начали обучать в интернатах, откуда они чаще не возвращались?

Хочется верить, что, пока жив этот древний народ, будет жива и его самобытная культура. А потомки обрусевших эвенков будут хранить воспоминания о своих тунгусских корнях.

Татьяна БАРКЛАТЬЕВА.
Фото автора и из архива Т.А. Мишариной.