Общественно-Политическая газета Ленские ВЕСТИ г.Усть-Кута и Усть-Кутского района.
lv.ust-kut.org

Читать статью на сайте ГАЗЕТЫ
    
ПРОКОПИЙ БАТЮШКИН ПРЕДСТАВИТ ЯКУТИЮ НА ВСЕРОССИЙСКОМ КОНКУРСЕ "УЧИТЕЛЬ ГОДА" В 2018 ГОДУ

Автор материала, который публикуется ниже, живёт и работает в Якутске.
      Прокопий Батюшкин - абсолютный победитель конкурса профессионального мастерства, удостоенный высокого звания "Учитель года Республики Саха (Якутия) - 2017", имеет десятилетний стаж работы в системе образования. Считает профессию учителя одной из самых творческих. По его словам, человек, который учит детей, должен постоянно работать над собой, углублять свои знания, расширять кругозор, заниматься самообразованием и самосовершенствованием.
     В этом году молодой учитель также был признан победителем образовательного конкурса "Учитель года Западной Якутии", участниками которого были 16 лучших педагогов из улусов и городов Якутии. Эта победа, по признанию Прокопия, окрылила его и вселила уверенность в дальнейших профессиональных победах.

По следам сибирского стрелка

      Много лет в архивах нашей семьи хранилась старая фотография, где в военной форме был запечатлен наш прадед - Михей Николаевич Марков (1888 - 1958), уроженец д. Мысовая (Мысово), что была расположена на территории нынешнего Усть-Кутского района Иркутской области. После смерти бабушки - Марины Михеевны Марковой, казалось, была утеряна последняя нить, связывающая нас с этой фотографией. Какое-то время назад я вновь вернулся к этой фотографии и решил выяснить, в первую очередь, для себя, боевую судьбу своего предка. Однако, к моему ужасу, расспросы родных практически ничего не дали. Наша бабушка много рассказывала о своем отце, но никто из потомков, увы, толком ничего не запомнил. Спустя десятилетия сохранились лишь скупые отрывки воспоминаний: служил и воевал в "империалистической", сохранилось глухое упоминание о боевой награде и что не совсем вроде был рядовым. В воспоминаниях упоминаются названия четырех географических объектов: Финляндия, Петроград, Западная Украина и Харьков. Кроме того, рассказывали, что после окончания Первой мировой войны прадед принимал участие и в Гражданской войне. С такими исходными данными я приступил к поискам сведений о своем прадеде. В течение двух с половиной лет мне пришлось написать полсотни запросов в различные архивы и музеи - от Иркутска до Хельсинки, ознакомиться с многочисленными источниками о Первой мировой войне досоветского, советского и современного периодов, переписывался с массой знатоков по интересующему периоду - от новичков до профессиональных историков. Прорабатывал версии, преодолевая во многом скептическое отношение окружающих, и терпеливо ждал... Ждал месяцами архивные справки, ждал ответы от волонтеров, которые бесплатно и за деньги искали по крупицам сведения в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), ждал письма от других исследователей, занимавшихся аналогичными поисками. Параллельно поискам благодаря замечательным членам иркутского общества "Родословие", и особенно Т.М. Семеновой, восстановил древо по бабушкиной линии вплоть до легендарного прародителя приленских Марковых - Марчко Никитина. На днях, наконец, удалось завершить свое исследование и практически полностью восстановить боевой путь моего предка - кавалера Георгиевского креста 4-й степени, Михея Маркова, потомственного хлебопашца из Приленья. К сожалению, его имя практически нигде не упоминается в его родных местах. Время, казалось, навсегда вычеркнуло его имя из истории, но по волею судеб спустя столетие имя героя возвращается в его родные места!

      В основу статьи легли документы, обнаруженные в Государственном архиве Иркутской области (г. Иркутск), Центре хранения страхового фонда (г. Ялуторовск), Российском государственном военно-историческом архиве (г. Москва). Громадным подспорьем стал фундаментальный труд С.Б. Патрикеева "Сводные списки кавалеров Георгиевского креста 1914 - 1922 г.г. IV степень. №№ 800001 - 900000". Кроме того, неоценимую помощь при реконструкции боевого пути оказал иркутский историк П.А. Новиков.

      О довоенной жизни Михея известно следующее. Он родился в селении Мысовой (Мысово) Марковской волости Киренского уезда в семье крестьянина Николая Константиновича и Анны Николаевны Марковых. В их семье из многих родившихся детей в живых остались только четыре сына: Григорий (1881 г.р.), Михей (1888 г.р.), Константин (1890 г.р.) и Андрей (1901 г.р.). В 1907 году Михей женился на 19-летней Ольге Мироновне Красноштановой из соседней деревни Казимирова.

      Осенью 1909 г. пришла пора призываться на действительную службу призывникам 1888 года рождения. В Киренском уезде стали призывать на военную службу с 1875 года, когда первые 51 человек прошли процедуру жеребьевки в Киренске. Призывников, как правило, было больше требуемого количества солдат для службы в армии в мирное время. Поэтому для определения солдат в действительную службу прибегали к помощи жеребьевки. Согласно статьям Военного Устава в жеребьевке участвовали призывники, достигшие к 1 октября года возраста двадцати одного года (с 12 октября 1912 года - достигшие к 1 января года, в который проводится набор, двадцати лет).

      Михей на призывном участке вытянул жребий под номером 67, согласно которому ему выпала участь служить в армии. Он успешно прошел медицинское освидетельствование и был принят в строй.

      Антропометрические данные Михея вполне укладывались в общепринятые рамки. Минимальный рост солдат в армейских частях русской императорской армии допускался до 155 см. Рост новобранца Михея Маркова составлял 2 аршина 5 3/8 вершка (примерно 165 см) и вполне соответствовал среднему росту солдат накануне Первой мировой войны. Также в призывных документах зафиксировано, что уроженец Мысовой был малограмотным. В назначенный срок Михей явился на сборный пункт, был приведен к присяге и отправлен в войсковую часть.

      В этот период в Иркутске базировались 7-я Сибирская стрелковая дивизия, 7-я Сибирская артиллерийская бригада, 5-й Сибирский саперный батальон, где преимущественно и проходили в мирное время действительную службу жители губернии.

      Судя по сохранившийся фотографии Михей действительную службу проходил в вышеупомянутой 7-й Сибирской артиллерийской бригаде. На сохранившейся групповой фотографии Михей Марков сидит слева в двубортном мундире рядового 7-й Сибирской артиллерийской бригады. На бляхе ремня пешей артиллерии четко видны скрещенные пушки, на правом погоне можно различить цифру 7 и артиллерийский спецзнак - скрещенные пушки. В пользу этой версии говорит также паспарту фотографии: снимок сделан в Иркутске в хорошо известном до революции фотоателье Лустенберга по адресу Саломатовская, 50. Кроме того, отсутствие нашивок на погонах доказывает, что Михей был канониром (рядовым).

      На груди Михея Маркова юбилейная медаль “300 лет Дому Романовых” и личный увольнительный знак. Исходя из этого можно с уверенностью сказать, что фотографировались после февраля 1913 года. Право ношения медали предоставлялось всем состоящим на действительной службе в день 21 февраля 1913 г. нижним чинам армии и флота.

      Отслужив положенные три года и три месяца действительной службы, весной 1913 года Михей был демобилизован и вернулся домой. В мае 1914 года родилась дочь, и он отделил свое хозяйство от отцовского. Однако все надежды, связанные с будущей мирной жизнью, обрушились в одночасье при объявлении Германией войны Российской империи.

      Первым днем мобилизации было объявлено 18 июля. Согласно мобилизационным планам в губернские города начали прибывать солдаты запаса. По всему Приленью развернулась мобилизация нижних чинов запаса. Запасные Киренского уезда собирались в сборных пунктах - в Киренске и предположительно в Усть-Куте. Всего в 1914 году по Киренскому уезду было призвано 4 447 нижних чинов запаса. По мере накопляемости их направляли в составе в маршевых команд в запасные батальоны (9-й, 10-й, 11-й и 12-й) 2-й стрелковой запасной бригады, развернутой в Иркутске.

      Путь маршевых команд лежал по Иркутско-Якутскому тракту, учрежденному еще в XVIII веке. Расстояние между городами Киренск и Иркутск в летний период составляло порядка 1 012 верст, а чтобы добраться из Усть-Кута до Иркутска необходимо было преодолеть около 722 верст. На преодоление такого расстояния требовалось примерно 22 и 15 суток соответственно. С пристани Усть-Кута в связи с мелководьем плыли на лодках до станции Жигаловой. Так как приходилось плыть против течения, то к каждой лодке подпрягали лошадей. От станции Жигалово ехали на подводах по грунтовой дороге через Качуг до Иркутска (375 3/4 версты).

      Таким образом, Михей в числе прочих запасных попал в Иркутск в августе. Запасные батальоны, основной задачей которых являлось подготовка личного состава пехоты во время войны, укомплектовывались запасными, ратниками ополчения и новобранцами. Срок обучения в запасных частях варьировался от шести до девяти недель. Тяжелые потери, которые несли русские войска на фронте, требовали регулярную отправку маршевых рот по Сибирской железной дороге на укомплектование боевых частей.

      Здесь возникает очевидный вопрос: если Михей действительную службу проходил в артиллерийских частях, то почему он после мобилизации был определен в стрелковые части? Однако по мнению советского военного историка Е.З. Барсукова, такие случаи не были редкостью в годы войны: "Военное министерство (Главный штаб), распределяя призванных по мобилизации из запаса людей, не особенно считалось со специальностью призываемых на прежней их службе в кадровом составе. В начале войны много бывших артиллеристов, призванных из запаса, не исключая фейерверкеров, бомбардиров-наводчиков, телефонистов, ездовых и других специалистов, которые были бы очень нужны для формирования артиллерийских частей, попало в пехоту и было потеряно для артиллерии. Призываемых по мобилизации бывших артиллеристов приходилось направлять в пехоту главным образом вследствие переполнения призываемыми артиллерийских запасных частей…"

      И уж тем более странным видится, на первый взгляд, определение бывшего артиллериста в полевую хлебопекарню. Дело в том, что из запасного батальона Михей был направлен в 145-ю полевую хлебопекарню 6-го Сибирского армейского корпуса. Штаб и управления 6-го Сибирского корпуса были сформированы по приказу Верховного Главнокомандующего № 36 от 2 сентября 1914 г. По окончании формирования в Иркутске штаб и управления корпуса выступили на театр военных действий в г. Седлец. Обеспечение хлебом солдат считалось делом исключительной важности, и каждому корпусу согласно штату полагалось иметь полевые хлебопекарни. Выходит, что в полевую хлебопекарню попадали нижние чины из запасных батальонов, и специализация времен действительной службы не всегда учитывалась при мобилизации 1914 года.

      Одно можно смело утверждать: определение Михея в полевую хлебопекарню спасло ему жизнь. В ноябре 1914 г. части 6-го Сибирского армейского корпуса года принимали участие в кровопролитном Лодзинском сражении и понесли большие потери. Потерявшие до 70 - 90 % личного состава полки дивизий были выведены в тыл.

      Сжалилась судьба над Михеем и в наступившем 1915 году. 8 июня в качестве пополнения в 155-й Сибирский стрелковый полк были направлены нижние чины из 145-й полевой хлебопекарни. Буквально за неделю до этого, 31 мая, при газовой атаке немцев у Воли Шидловской полк потерял убитыми и отравленными 2 625 из стрелков (70,4 % ). Рядовой Марков был зачислен в 7-ю роту 55-го Сибирского стрелкового полка 14-й Сибирской стрелковой дивизии 6-го Сибирского армейского корпуса.

      Части корпуса были направлены в район Люблин-Холм (территория современной Польши), где был сосредоточен ударный кулак противника. Боевые действия корпусов на данном участке довольно подробно были описаны в работе советского историка А.Н. Де-Лазари "Активная оборона корпуса", согласно которому 55-й Сибирский стрелковый полк наступал в направлении д. Быстржица (высота 118,0). Скорее всего, именно в эти дни Михей был ранен в правую лопатку. В карточке на раненого, в графе "место сражения", написано "под Люблином".

      Из той же карточки выясняется, что Михей лечение проходил в... Финляндии, в Общей клинике Гельсингфорса (современный Хельсинки) по адресу: Унионская, 33. Унионская улица, находящаяся в центре города, получила название в честь унии, заключенной в 1809 г. между российским монархом и Великим княжеством. На ней и располагалась Гельсингфорская общая больница, где с началом войны выделили несколько сотен коек для раненых.

      Помимо персональных сведений и подробностей о ранении, указано место, откуда был призван солдат. В карточке все указано абсолютно верно, за исключением названия деревни - Мышова. В этом случае налицо ошибка человека, заполнявшего карточку. В Марковской волости Киренского уезда никогда не существовало деревни под названием Мышова. Зато известно второе название деревни Мысовая - Мысово. Причем второе название постепенно вытеснило в сознании жителей первое. Интересно, что эта ошибка пошла дальше "кочевать" по документам Михея. В начале 1917 года в полковых документах вновь фигурирует название деревни Михея - Мышова. Подобного рода ошибки на войне происходили нередко. В этом плане показателен пример из Великой Отечественной войны. И вновь связано с названием этой же деревни. Племянник Михея - Марков Михаил Григорьевич (1922 г.р.), младший лейтенант, командир стрелкового взвода 32-го стрелкового полка, был убит в бою 21 августа 1942 года. В донесении в графе "родители" указана мать - Маркова Екатерина Ивановна и место ее жительства: "Иркутская область, Усть-Кутский р-н, д. Лысов". Однако деревни с таким названием в Усть-Кутском районе не существовало. И вновь налицо ошибка писаря, заполнившего документ. Название Мысово теперь трансформировалось в Лысов.

      Скорее всего, в лазарете Михей пролечился до конца 1915 года. Раненные после выздоровления только в исключительных случаях возвращались в бывшую часть. Врачебная комиссия при пункте признала Михея совершенно здоровым, и его транзитом через Петроград отправили в расположение 28-го пехотного запасного батальона. 28-й запасный батальон начало войны встретил в... Харькове.

      Михей в составе очередной маршевой роты был направлен в 122-й Тамбовский полк 31-й пехотной дивизии. Как известно, на начальном этапе войны жесткой привязки запасных батальонов к пехотным дивизиям не существовало. В 1916 году была предпринята запоздалая попытка привязать запасные части к пехотным дивизиям, чтобы каждая получала пополнения только из своего запасного полка. Связь между 28-м запасным батальоном (затем полком) и 31-й пехотной дивизией можно увидеть на примере "Распределения запасных пехотных полков и батальонов" от 01.03.1916 года. Батальон в составе 4-й пехотной запасной бригады был привязан к вышеназванной дивизии.

      Полк, имевший славную боевую историю (до войны расквартированный опять же... в Харькове) с осени 1915 года в составе 31-й пехотной дивизии укрепился на берегу реки Щара, в районе Барановичей. На участке фронта, который проходил по территории Барановичского края, до лета не происходило активных боевых действий.

      22 мая 1916 года развернулось удачное наступление частей Юго-Западного фронта, известное сегодня как "Брусиловский прорыв". Частям Западного фронта предстоял вспомогательный удар под Барановичами ближе к Юго-Западному фронту с целью окружить немецкую группировку войск с севера.

      Немцы использовали зимнее затишье для строительства мощной системы оборонительных сооружений. Насколько качественно они подошли к этому вопросу, можно судить по "Сводке описаний и выводов об атаке укрепленной позиции по опыту операции IV армии на Барановичском направлении с 19 июня по 14 июля 1916 года", составленной генерал-квартирмейстерской службой 4-й армии уже после операции. В документе, к примеру, приводятся следующие характеристики немецких укреплений: "Позиции немцев перед фронтом армии укреплены чрезвычайно сильно, с применением железа и бетона; усилены искусственными препятствиями во много полос проволочных сетей; в изобилии снабжены траншейными орудиями и пулеметами..." Позиции такой прочности предстояло захватить русским полкам, когда Ставка настояла на проведение наступательной операции силами 3-й и 4-й армий. Так началась кровавая Барановичская наступательная операция, детально описанная военным историком В.И. Обертюхиным в середине 1930-х г.г.

      В рамках Барановичской операции русская армия провела три крупномасштабных наступления, однако задачи, поставленные командованием, не были выполнены. Во время второго наступления части 31-й пехотной дивизии (10-й армейский корпус) в составе 4-й армии были сосредоточены в районе Даревского участка. Против них окопались ландверные дивизии Бредова и правый фланг 3-й ландверной дивизии. Позиции сторон разделяла открытая и болотистая долина р. Щара. Следует заметить, что наступлению на данном направлении отводилась второстепенная роль. Главный удар планировалось нанести севернее Барановичей в районе Скробово. Однако бои здесь разгорелись не менее упорные, чем на главном направлении.

      С 20 июня начались яростные бои: полки русских дивизий, в числе которых была и 31-я пехотная, пытались захватить вражеские линии окопов. 21 июня после артиллерийской подготовки в 19.00 части 10-го армейского корпуса двинулись в очередную в атаку и полки 31-й пехотной дивизии овладели окопами противника у Лабузы, у фольварков 3аречье и Березовка.

      Ожесточенный характер наступления на австро-германские укрепления подтверждают воспоминания М.Н. Герасимова: "...Несмотря на ужасный огонь нашей артиллерии, какая-то часть немецких пулеметов оставалась не уничтоженной... Воронежский полк после ожесточенной артиллерийской обработки немецких окопов перешел в атаку, рассчитывая быстро ворваться в расположение противника. Но уцелели два немецких пулемета и отбили атаки полка. Воронежцы понесли ужасающие потери, в полку осталось лишь 25 % офицеров. Раненых вытаскивали всю ночь. Убитых попросту не смогли подобрать. Наутро следующего дня трагедия повторилась, но уже с Тамбовским полком, заранее развернутым в затылок Воронежскому..."

      С каждой новой атакой русские полки имели все меньший успех и стало понятно, что наступление провалилось. За девять дней второго наступления под Барановичами русские дивизии потеряли убитыми, ранеными и пленными до 80 000 человек и захватили небольшие участки австро-германской позиции. Картину потерь дополняют строки того же Герасимова: "Стояли жаркие дни, чередующиеся с проливными дождями. Немцы беспрерывно вели по ночам пулеметный и минометный огонь и не давали нашим соседям убирать убитых. Тысячи трупов быстро разлагались, и воздух был заражен отвратительным сладковатым запахом, доносившимся с участка воронежцев, особенно когда оттуда дул ветер в нашу сторону, напоминая всем о происшедшей бойне. "

      В эти страшные дни рядовой 12-й роты 122-го Тамбовского пехотного полка Михей Марков с однополчанами совершили подвиг, за который были представлены к самой почитаемой у солдат награде - Георгиевскому кресту.

      Сухие строки описания подвига таковы: "…за то, что в боях с 19-го по 28 июня 1916 г. у д. Лабузы, под сильным огнем противника, примером мужества и храбрости ободрял товарищей, увлекая их в штыковую схватку, чем способствовал успеху боя". Можно предположить, что Михей и его товарищи внесли вклад в успех наступления на Лабузы 21 июня 1916 г. Под командой младших унтер-офицеров 12-й роты Я. Кондратьева, В. Бегуна рядовые Марков, Конюхов и Новиков под шквальным огнем немецких пулеметов первыми бросились к неприятельским окопам, увлекая роту в атаку.

      Представление к награде обычно заполнялось командиром роты не позднее месяца после боя "с описанием каждого подвига и указанием, под какую статью Статута оный подходит". Если бой был кровопролитным или длительным для отличившегося подразделения выделялось несколько крестов (до пяти) и наиболее уважаемые солдаты и унтер-офицеры сообщали фамилии героев командиру роты. Такой порядок награждения назывался "по приговору роты". Кресты, полученные "по приговору роты", ценились среди солдат. Характер сражения, подвига и количество крестов, выданных на одну роту, показывает, что Михея и его сослуживцев могли наградить именно "по приговору роты".

      11 октября 1916 г. был издан приказ о награждении рядового 12-й роты 122-го Тамбовского пехотного полка Маркова Михея Георгиевским крестом 4-й степени (№ 818677). Награждение производилось перед строем части со знаменем и штандартами, и при награждении крестами войска отдавали кавалерам честь с музыкой и маршем. Сам крест 4-й степени был серебряным, носился постоянно "на георгиевской ленте, без банта; на поперечных концах обратной стороны креста вырезан нумер, под которым имеющий крестом четвертой степени внесен в список пожалованных сею степенью и внизу надпись: 4-я степ.". На основании статьи Георгиевского Статута 1913 года Михей был произведен в ефрейторское звание. Кроме того, георгиевскому кавалеру 4-й степени были положены ежегодная выплата (36 рублей) и ряд льгот.

      В начале 1917 г. Михей Марков получил кратковременный отпуск (фот. 3). В полковых документах он указал о своем намерении съездить домой в Иркутскую губернию. Но вызывает сомнение, как он успел туда и обратно за 49 дней, так как 23 февраля он уже вернулся на довольствие полка.

      После получения Манифеста императора Николая II об отречении от престола в течение месяца полки 31-й пехотной дивизии приняли новую присягу и избрали "офицерско-солдатские" комитеты, в армии начался стремительный развал.

      В июле дивизия был переброшена с Западного фронта на... Юго-Западную Украину. До ноября части 31-й пехотной дивизии дислоцировались в районе Южной Буковины, где и встретили новость об октябрьском перевороте. В этот период под влиянием Центральной рады в ряде дивизий 9-й армии начался процесс "украинизации". В ноябре 1917 г. была украинизирована 31-я пехотная дивизия. М. Марков, оформив отпуск, отбыл из состава полка. В "Списке офицеров и солдат 122-го Тамбовского пехотного полка, имевших право выборов в Учредительное собрание" от 14 ноября 1917 г. его имя уже не значится. Путь домой занял больше 2-х месяцев, и к концу года Михей вернулся в родную деревню. В волостных документах зафиксировано время прибытия в отпуск 24 декабря и указан крайний срок пребывания в отпуске - 5 января 1918 г. Но Михей на фронт больше не вернулся: армия стремительно распадалась.

      Его супруга три долгих года ждала мужа с фронта. В годы войны она с дочерью Маврой получала продовольственное пособие как члены семьи запасного нижнего чина, призванного на фронт. В расчетной книжке на ее имя, полученной 22 марта 1917 года от Марковского волостного правления, отмечены выплаты за год.

      Воевали или были задействованы в местной команде и братья Михея, и их имена и имена членов их семей тоже имеются в вышеназванных списках.

      Боевой путь Михея Николаевича Маркова удивителен. Куда только не забрасывала его военная рутина, но судьба предоставила ему возможность вернуться живым. Имеются отрывочные воспоминания, что он вернулся домой "гол как сокол" и, вероятно, что надежды на новую жизнь не оставляли бывшего 30-летнего фронтовика, побывавшего в самом пекле мировой войны. Но Приленье, как и вся страна, стояла на пороге новых испытаний...

P.S. Несколько отрывочных семейных легенд сохранилось и об участии Михея в Гражданской войне, где его пути "пересекаются" с легендарным В. Блюхером, но это уже другая история, требующего отдельного исследования...

Прокопий БАТЮШКИН,
г. Якутск

     

   


Данную страницу никто не комментировал. Вы можете стать первым.

Ваше имя:
Ваша почта:

RSS
Комментарий:
Введите символы: *
captcha
Обновить

    

Адрес статьи: http://lv.ust-kut.org/?2017/36/05362017.htm
При использованиии материалов сайта активная гиперссылка на газету Ленские ВЕСТИ обязательна.


Вернитесь назад
.

Яндекс.Метрика