От нелегкой юности до светлой старости

      Всё дальше в прошлое уходят страшные годы Великой Отечественной войны и послевоенного голодного времени. О военной поре с горечью вспоминают и участники боёв, и труженики тыла, и те, кто тогда был ребёнком. Дети, как могли, помогали взрослым, порой забывая о том, что в своём возрасте они должны беззаботно играть, а не работать с утра и до ночи, не хоронить убитых солдат. Вот о таком своём детстве, трудном и безрадостном, своими воспоминаниями поделилась жительница посёлка Ния, ветеран труда Мария Фёдоровна Волкодав, награждённая медалями Материнства второй и первой степени, орденами Материнской славы третьей и второй степени, медалью "Дети войны".

      - Можно сказать, что в моей жизни только старость оказалась светлой и доброй - детство было страшным и голодным, юность - нелёгкой, замужество - безрадостным и тяжелым, - начинает свой рассказ Мария Фёдоровна. - В 1941 году мне шёл девятый год, и я помню, как все громко кричали: "Война! Война!" С первого же дня на фронт забрали моего старшего брата. Мне часто вспоминается, как взрослые с ужасом обсуждали приход фашистов в наше украинское село Ямполь - в самые первые дни изверги бросили трёхлетнего мальчика в колодец. Они ещё и отравляющие порошки бросали туда же, чтобы жителям негде было взять воды или они травились. Ещё порой захватчики сгоняли людей в один дом, а потом его поджигали. Вот однажды в такую облаву и наша семья попала, но, видимо, Господь был за нас, поэтому дом не подожгли, а потом и вовсе всех выпустили. Мы старались не попадаться на глаза солдатам, а брата - подростка - прятали в саду, под бочкой, чтобы его в Германию не угнали. Но немцы были разные, среди них были и те, кто ребятишек жалел, угощал галетами, по-видимому, у них свои дети дома остались. Однажды немецкий кашевар, увидев меня, поглядывающую на полевую кухню из-за забора, подозвал к себе и, приговаривая: "Гут" Гут!", - подал полный котелок каши. Я бежала с нею по огородам, с наслаждением вдыхая запах и радуясь, что в моей семье сегодня будет настоящая еда. Но при этом я припадала в траву, потому что было страшно: а вдруг немец выстрелит в спину. За свою жизнь мы боялись и тогда, когда оккупанты ходили по дворам и забирали всё, что только можно. Если кто-то сопротивлялся или что-то говорил, то человека просто расстреливали. Когда и к нам пришли фашисты, мы все были дома - отцу перед войной сделали операцию по удалению язвы, поэтому его на фронт не взяли. У нас стояли слёзы на глазах, когда со двора забирали корову, свинку и куриц, а родители смотрели на всё происходящее молча, боясь за нашу жизнь. Буквально перед этим нам рассказывали, что у одной бабки немецкий солдат забрал все яйца в лукошке и уже почти выходил из дома, когда она его прокляла, так он же понял, развернулся и убил её ударом приклада. Захватчики заставляли женщин и нас, детей, работать на себя: чистить коней, обувь офицерам, убирать в домах.

      Когда советские солдаты выбили немцев из деревни, то в целях безопасности её жителей эвакуировали в тыл, чтобы обезвредить все бомбы и снаряды. И, как вспоминает Мария Фёдоровна, их семья под покровом ночи тайком вернулась к своей хате, и, быстро собрав скарб в тележку, ушла подальше от фронта, в глубинку.

      - Пешком мы прошли, наверное, больше ста пятидесяти километров. Ночевали, где придётся: возле чьих-то ворот, в сараях, на сеновалах. Дошли до какого-то селения, название которого я уже не помню, и там прожили до конца войны. Чтобы заработать, отец сапожничал, мама шила одежду, а мы ходили по людям, за еду и одежду выполняли любую работу: мыли полы, пололи грядки, убирали во дворе, водились с детьми, носили воду и всякое другое.

      Вернувшись в Ямполь, семья обнаружила свой дом весь побитый осколками, заросший травой. Сразу же дружно взялись за наведение порядка в хате и во дворе. Взрослые ямпольчане восстанавливали дома, занимались посевной, а подросткам председатель колхоза дал, как ему казалось, несложное задание: собирать трупы и хоронить их. И ребята ходили по улицам, переворачивали тела погибших, чтобы распознать, чей солдат. Немецких хоронили отдельно, сваливая их в одну яму, советских солдат отдельно.

      - Страшное это было дело: подбирать мёртвых людей, ведь трупы уже разлагаться начали, но мы проходили улицу за улицей, - с горечью в голосе продолжает Мария Фёдоровна. - Да и наших селян погибло много, потом на памятнике, установленном в центре села было выбито 274 фамилии, в их числе и моего родного брата, двоюродных двух сестер и брата. Кроме похоронного дела мы ещё трудились на колхозных полях: собирали подсолнухи, картошку, свёклу, морковь. Ещё помнится, что немцы, когда отходили, оставляли взрывчатки-ловушки в виде красивых карандашей, юбочек, детских игрушек. Я подобрала такой карандаш, переливающийся перламутром, и покалечила палец, а брату ногти оторвало. Соседка наступила на что-то, и ей ногу оторвало ниже колена. А вот после войны самым страшным испытанием стал голод, самым же голодным был 1947 год. Помню, как однажды мне навстречу шёл дядечка, сильно худой, даже, казалось, прозрачный какой-то от недоедания. Хотел поздороваться, взмахнул рукой, упал и умер сразу же. Я тогда сильно плакала.

      До начала войны Маша успела окончить всего два класса, после Победы проучилась всего полгода - от голода не было сил заниматься. Всю еду, которую школьникам выдавали в классе, девочка несла своей маме, понимая, что ей обязательно нужно есть, потому что у неё перед началом войны родился маленький. В 1948 году, когда Марии исполнилось16 лет, она начала работать на лесопосадках, потом ей пришлось трудиться подсобным рабочим на кирпичном заводе, истопником в больнице. А в 21 год девушка вместе с подругами по вербовке поехала в организацию с названием "Нефтелес", которая находилась на Урале.

      - Мы думали, что работая на нефти, будем хорошо зарабатывать, а пришлось нам в суровом уральском климате, получив валенки, ватные штаны и телогрейки, рубить сучки у сваленных деревьев, - усмехнувшись, продолжает свой рассказ пожилая женщина. - Там я и замуж вышла, и в замужестве семерых детей родила. У мужа были знакомые в Иркутске, вот они и стали звать нас в область. Поехали. Муж устроился на химзавод, а я работала кочегаром в гараже. Так и жили в Бухуне до 2002 года, а потом я переехала к дочке Людмиле в Нию. Дети выросли, трудяги, порядочные люди, имеют свои семьи, сейчас у меня 16 внуков и 19 правнуков. Живу себе спокойно, “бичую” потихоньку.

      Так необычно в нашем понимании Мария Фёдоровна называет своё времяпрепровождение, когда она занимается делами, которые считает лёгкими, не требующими большой затраты сил. То есть когда она шьёт что-то или вяжет, плетёт половики, пересматривает открытки и фотографии, читает, поливает цветы и тому подобное. Более трудоёмкой работой пенсионерка считает прополку и окучивание картошки, что она с удовольствием выполняет, не доверяя это зятю с дочкой, которая характером пошла в маму: много работает, любит порядок, красоту - двор и дом утопают в цветах, всё ухожено.

      - Мама наша окружена любовью, занимается тем, чем ей хочется, просто так не посидит на месте - всё время занята чем-то, - говорит о Марии Фёдоровне дочь Людмила. - Она постоянно трудится как мурашек, и очень довольна, когда ко мне приходят подруги, тогда мы садимся играть в лото. А эта игра маме сильно нравится. Подруги мамочку любят, восхищаются ею, её активностью, жизнелюбием и трудолюбием. Ни за что не скажешь, что 1 ноября маме исполнится 85 лет: не охает, всё ей надо быстро и шустро.

      Да, часто беседуя с пожилыми людьми, пережившими голод, холод, трудившимися много и тяжело, я заметила, что они совсем не жалуются, а просто радуются, что живут в мирное время. Дай Бог здоровья и благоденствия Марии Фёдоровне и всем нашим бабушкам и дедушкам, пережившим военное время и возродившим разрушенную войной экономику Советского Союза!

Любовь ПЕШКУН.
Фото из альбома героини и автора

Идёт загрузка...

Данную страницу никто не комментировал. Вы можете стать первым.

Ваше имя:
Ваша почта:
	Размер 1 2 3 4 5 6 7
Комментарий:
Введите символы: * Обновить