Январь № 3 ( 27.01.2017 )

Итоги рейтинга 2.87/5 1 2 3 4 5 Рейтинг: 2.9/5 (23 голоса) 1074

Распечатать     Последнее посещение n\a Просмотров N\A Tweet

Вместе уже навсегда

Всё дальше в прошлое уходят события Великой Отечественной войны. Всё меньше остаётся тех, кто пережил это лихолетье, воюя на фронтах и самоотверженно работая в тылу или же будучи совсем маленькими ребятишками. Россияне, попадающие под категорию "Дети войны", уже глубоко пожилые люди. В их числе - Василий Васильевич и Раиса Ивановна Воробьёвы, проживающие в посёлке Ручей. И как выразилась Раиса Ивановна, шестнадцать лет назад сошлись они - два одиночества, чтобы старость без боязни встретить. В Рождественский праздник наступившего года весело и хлебосольно, по-сибирски, Воробьёвы отметили 80-летие Василия Васильевича. Оба супруга о пережитых суровых военных годах рассказывают где с улыбкой, а где и с печалью. И оба они более полувека назад переехали в Усть-Кутский район. Какие же дороги привели каждого из них в маленький таёжный посёлок?

Сам принимал решения

      Вася Воробьёв родился в 1937 году в деревушке Корневище Тайшетского района.

      - Деревушки сейчас уже нет, а тогда в одном из её домов жила наша большая семья - у родителей нас было пятеро, - начинает свой рассказ Василий Васильевич. - Я хорошо помню, как старшего брата забирали в армию. Иван служил на востоке, откуда и вернулся уже после окончания войны. Он много рассказывал об артиллерии, в которой служил наводчиком, и о том, как начались военные действия на восточном фронте. А вот как отец уходил воевать, я не помню. С войны он вернулся инвалидом, а вскоре в семье родился ещё один ребёнок. Родители работали в колхозе, где выдавались трудодни, а живых денег мы и не видели.

      Поэтому в многодетной семье всегда была проблема с одеждой и обувью. Васе приходилось донашивать вещи - штаны, телогрейки - за двумя старшими сёстрами. А после него уже носить было нечего - оставались настоящие лохмотья. Неугомонный мальчишка находился в постоянном движении: то бегал, а то по деревьям лазал.

      - Родители постоянно трудились, нам же есть хотелось всё время, вот и приходилось самому себе искать еду, - продолжает Василий Васильевич. - Соберёмся с пацанами и бежим искать сорочьи да дроздовые гнёзда. Обязательно банку с водой с собой брали. Найдёшь гнездо и сначала яйцо опускаешь в воду: если плавает, не трогаем - насиженное, а если утонуло, забираем. Полностью гнёзда не опустошали, оставляли птицам для потомства. Потом собранные яйца варили или пекли в золе. Ягоду собирали, сладкие клубни саранок копали, конфет-то не было. У нас в семье была охотничья собака, так она весной и летом притаскивала на крыльцо зайчат, птенцов тетеревов и глухарей. Конечно, у нас и огород был, 16 соток, на котором все мы что-то делали, а зимой всё собранное нас выручало. А вот хлеба во время войны мы не видели, поэтому чем-то его заменяли, например, смешивали перетёртые высушенные головки клевера с картошкой и пекли лепёшки.

      Однажды Вася вместе с бабушкой, насобирав в лукошко грибов, возвращались домой, а по дороге они складывали сорванный клевер к бабуле в подол. Откуда ни возьмись на коне выехал председатель, присланный вместо ушедшего на фронт своего, деревенского. Он сурово потребовал высыпать на землю и грибы, и клевер, а потом, подняв лошадь на дыбы, заставил её задними ногами втоптать всё в землю.

      - Я хорошо помню, как мне до слёз было обидно, мы же не украли, а сами набрали, - с горечью вспоминает Василий Васильевич. - Тогда решил, что вырасту и застрелю злого дядьку. Но он сам уехал из деревни, когда стали фронтовики возвращаться. Вот один из таких фронтовиков, лейтенант, служивший вместе с моим старшим братом, помог мне, можно сказать, стать грамотным.

      В 1943 году Вася пошёл в первый класс, имея на руках книжное богатство - букварь, по которому уже до него несколько первоклассников занимались. Потрёпанный, он был единственной книгой в классе, где учились семь ребятишек. Школьный дом был поделён перегородкой из досок на две части; во второй половине жила учительница с детьми. Двое её маленьких близнецов постоянно заглядывали в класс через дыру в стенке.

      - Вот однажды - а это было уже месяца через два после начала учебного года - учительница по моему букварю читает, а её ребятишки смотрят на неё в эту дыру и просят, и просят: "Мама, есть хотим!" - продолжает Василий Васильевич. - У неё в какой-то момент нервы не выдержали, и она моим букварём запустила в сторону перегородки. Все листочки разлетелись по классу. Я оторопел сначала, а потом собрал все листы в сумку и заявил учительнице, что больше к ней учиться не приду. И ведь меня никто не смог убедить вернуться в класс. И сама учительница приходила просить прощения, и председатель уговаривал, а я залезу на русскую печку и твержу оттуда, что не прощаю и не пойду. Учительница умерла вскоре, а я до сих пор перед нею вину чувствую за своё упрямое решение. Снова в первый класс я пошёл, когда в школу приехал в 1945 году лейтенант, вот он и пришёл за мною. Так на девятом году я стал первоклассником. Такое же упрямство я проявил и в 1941 году. Нечаянно тогда поранил голову косой, которая висела на заборе. Мама увезла меня в госпиталь в Тайшет. Мне было уже полных четыре года, поэтому её со мною не оставили. В палате лежали солдаты. Двоих из них, обожжённых и до пояса в бинтах, я хорошо помню. Который был без одной ноги, он постоянно меня на руки брал, по голове гладил, видимо, свой такой же малец у него дома был. Я в первый же день после того, как мне забинтовали голову - а тогда швы не накладывали, - сбежал из госпиталя, потому что решил догнать мамку, которая отправилась на вокзал. Меня на улице заметила какая-то старушка и вернула в госпиталь. Военврач приказал снять с меня штанишки, оставить в длинной больничной рубашке - это, чтобы я снова не убежал. А я на второй день вновь удрал, и меня опять вернули. Вот уже тогда разрешили моей маме остаться со мною в госпитале, где я и пролежал целый месяц.

      Упрямый мальчишка всегда старался добиться того, что хотел. Учась в семилетке, в которую перешёл после четвёртого класса из своей деревенской школы, Василий стал думать, как вырваться из колхоза. В то время колхозникам паспорта не давали и были они, как те крепостные, привязаны к своему колхозу. Директор школы пожалел толкового и расторопного парня и предложил ему поехать учиться в горно-металлургический техникум в Бодайбо, куда можно было добраться или на самолёте, или летом по реке. Для этого Василию Воробьёву нужно было оформить паспорт.

      - Как сейчас помню, я его получал 3 марта 1953 года, - с улыбкой продолжает Василий Васильевич. - Прежде чем его мне выдать, вызвал меня начальник милиции. Выложил зачем-то перед собою пистолет на стол и начал уговаривать поехать учиться в Иркутск, а не в Бодайбо. Я хоть и боялся, что от страха могу заплакать, но твёрдо стоял на своём, так как смекнул, что если поеду в Иркутск, то после учёбы меня вновь вернут в мой колхоз.

      Получив паспорт, Василий снялся с учёта и целых полгода вообще нигде на него не вставал, а решил уехать в леспромхоз, который открывался в Тайшетском районе как участок Западно-Сибирского завода тяжёлого машиностроения. Там его приняли маркировщиком. Работа была ответственной, потому что для оборонного завода готовили спецзаказ: авиационник и палубник. Ему нужно было разбираться в породе древесины, размеры и толщину учитывать. Парень справлялся, был понятливым и шустрым. Потом перешёл чокеровщиком и попутно решил самостоятельно научиться работать на тракторе, потому что к технике его тянуло, как сам Воробьёв выразился, по-страшному.

      - Вскоре меня отправили на курсы шоферов, и в 18 лет я получил права под одобрение инструктора, который отметил моё водительское чутьё и наработанные умения. Стал я возить на машине “ЗИС-5” людей на участки. Женился, родились двое детей. А потом леспромхозы в Тайшетском районе один за другим стали закрываться. Тогда-то я поехал в Усть-Кут, где устроился на комбинат "Леналес". В 1965 году меня отправили в Каймоновский леспромхоз. Перевёз в Ручей семью. Жили мы в школьном доме благодаря тому, что жена пошла в школу полы мыть.

      Трудился Василий Воробьёв ответственно, с полной отдачей, поэтому всевозможных грамот и благодарностей у него много, но самый лучший подарок он получил в 1972 году - по случаю столетнего юбилея вождя. За добросовестный труд администрация ЛПХ предложила Василию на выбор: либо медаль в честь юбилея Ленина, либо квартиру в новом доме. Конечно же, он выбрал квартиру. В неё семья въехала 22 апреля, а в мае в ней у Воробьёвых и сын родился.

      - Дети выросли, отделились, а 19 лет назад жена умерла. В какой-то момент я почувствовал себя неуютно, одиноко. Тогда-то и решили с Раисой, которая давно развелась с мужем, расписаться, да и жить вместе.

Жизнь прожила трудную

      Так начинает свой рассказ Раиса Ивановна Воробьёва.

      - Родилась я за два года до начала войны в небольшой украинской деревне, где родители работали в колхозе, - вспоминает пожилая женщина. - Когда отец ушёл на фронт, мама меня и брата ставила рядом, и мы молились, чтобы тато вернулся живым. Ещё хорошо помню, как однажды открылась дверь и в хату вошли два немца с автоматами. Мы с Толиком сидели на русской печке, выглядывали с неё, как птенцы, а мама в это время в чугунке суп варила. Солдаты начали что-то говорить на своём языке, и мама им отдала лукошко с яйцами. Потом один из немцев достал что-то тоненькое, похожее на промокашку, и подал нам. Попробовали, оказалось сладким на вкус. Ещё в памяти осталось, как мы с мамой идём к бабушке в город, а это пять километров, а по обочинам там и тут лежат убитые немецкие солдаты. Я к маме прижимаюсь, стараюсь не смотреть по сторонам, а она меня крепко за ручку держит. А уж далее вспоминается, как отец пришёл с фронта. У него не было лопатки - её осколком выбило, и соседка ему наматывала много-много бинта.

      С болью Раиса Ивановна вспоминает, как сильно голодовали. Как девочка вместе с другими ребятишками ходила собирать на колхозные поля колоски, которые не разрешалось брать.

      - Найдём колоски, или тут же жуём зерно, или несём домой, чтобы перетереть и лепёшки испечь. Очень боялись объездчика поля и самого председателя. Увидим всадника вдалеке, бежим, что те мыши, в разные стороны, прячемся кто куда. Весной, когда снег сходил с картофельных полей, выбирали из земли гнилую картошку, которую можно было сварить. Каждую тряпку берегли, чинили и штопали на сто рядов, пока она совсем не начинала расползаться. Наверное, поэтому до сих пор меня прямо-таки тянет что-то зашить, ещё использовать много раз, прежде чем решиться выбросить вещь. Мы умели радоваться всему, что у нас появлялось, не привередничали, как это сейчас дети делают: это не хочу, то не буду, еду бросают, одежду не берегут, - говорит Раиса Ивановна.

      Рае пришлось с малолетства работать и дома, где надо было убираться, в огороде грядки полоть, да ещё траву рвать курицам, и в колхозе, где девчушка начала пасти колхозных поросят на восьмом году своей жизни.

      - Всю жизнь я трудилась на совесть - так родители научили, - говорит Раиса Ивановна. - А после войны у нас в семье ещё шестеро детей родилось, только две сестры умерли рано. Так мне и нянчиться приходилось, наверное, поэтому я всего лишь три класса школы окончила.

      В 1953 году, когда Рае было 14 лет, отец пришёл с работы и сказал, что идёт вербовка рабочих в Иркутскую область. Посовещавшись, семья решила, что распродадут своё нехитрое имущество и поедут, тем более Раин дядя живёт в Иркутске.

      - Сначала мы жили в Юртах, а когда мне исполнилось 18 лет, мы переехали в Каймоновский леспромхоз, - продолжает вспоминать пенсионерка. - Здесь я начала работать на делянах, где обрубленные ветки нужно было стаскивать в кучи. Потом перешла в шпалоцех, где почти 30 лет и проработала. Как научилась трудиться с детства хорошо, чтобы стыдно не было, так и работала. А труд в цехе не был лёгким: пилили шпалу, шкурили брёвна, грузили доски. Начальство ценило нашу работу.

      И это так. В трудовой книжке у Раисы Ивановны одна за другой идут записи о поощрениях за её добросовестный и многолетний труд. Много раз её портрет вывешивался на Доске почёта. Здесь, в лесном посёлке, и замуж вышла, в семье росло трое детей, но жизнь с мужем не задалась, разошлись.

      - Дети зажили своей жизнью, я вышла на пенсию, - с какой-то грустью продолжает Раиса Ивановна. - Занимала себя разной работой по дому, постоянно что-то штопала, рукавички да носки вязала. Вспоминала своё детство, всю свою жизнь, в которой не так много было радости, и всё чаще понимала, что одной встречать старость страшно. Так мы и сошлись с Василием. Он хотя и бывает вспыльчивым иногда, но быстро отходит, и в основном покладистый. А уж работяга - каких поискать, постоянно что-то делает. Ни минуты не сидит без работы, начиная с весны и заканчивая осенью. Зимой и снег почистит, и воду переносит. Иногда можем и поспорить, но нам хорошо вместе.

      Соседи о Воробьёвых с уважением отзываются, говорят, что они гостеприимные, а Раиса Ивановна ещё и очень жалостливая - любому готова помочь. Поблагодарив приветливых хозяев за беседу, от души пожелала Василию Васильевичу и Раисе Ивановне прожить ещё много лет вместе в уюте, тепле и радости.

Любовь ПЕШКУН.
Фото автора и из альбома Воробьёвых

Идёт загрузка...

Ваше имя:
Ваша почта:
	Размер 1 2 3 4 5 6 7
Комментарий:
Введите символы: * Обновить